 |
|
 |
Обратная связь
 |
Понедельник, 29.04.2024, 20:20 |
| Приветствую Вас Гость | RSS | |
| Школьный краеведческий музей истории села Клочки | Главная | Регистрация | Вход |
"Красный партизан" Этот материал посвящен моему земляку, уроженцу села Клочки, участнику Первой мировой войны, участнику партизанского движения в годы Гражданской войны, члену партизанского полка «Красных орлов» под командованием Федора Колядо, где он служил командиром взвода, участнику знаменитого Солоновского боя, участнику освобождения Павловска, Барнаула и Новосибирска от колчаковцев, одному из организаторов сельскохозяйственной коммуны «Знамя Труда» на территории нашего села Пантелееву Ивану Федоровичу. Именно такие простые люди делали историю моего села, историю всей страны. Этот материал подготовлен на основе анализа воспоминаний сына Ивана Федоровича, Григория Ивановича, и людей, знавших и помнящих о нем.  Иван Федорович родился 8 июня 1896 г. Родители его – Федор Платонович и Пелагея Ивановна – год назад как переселенцы, переехали из Орловской губернии в село Клочки Ребрихинской волости Барнаульского уезда на постоянное место жительство. В первые годы переселенцам пришлось несладко на новом месте. Зажиточная сельская верхушка делала все, чтобы помешать «нахлебникам» (так богачи окрестили переселенцев) обжиться в новых условиях: долгое время им не давали земли, не давали даже участка для усадьбы, чтобы поставить какое - никакое жилище. Федор Платонович летом нанимался в пастухи, а зимой в работники. Так ему удавалось кормить семью, которая каждые два года прибавлялась: родились еще сын Павел и дочь Александра. Вскоре родственники помогли купить избенку и завести кое-какое хозяйство: скот и лошаденку. Иван рос высоким мальчиком, окончил церковноприходскую школу и очень рано втянулся в крестьянский труд. В пятнадцать лет это был уже настоящий крестьянин, не уступавший в работе взрослым мужчинам. Именно ему удалось всеми правдами и неправдами из бора натаскать леса и построить двухкомнатный дом. Не успели закончить его строительство, как один из селян предложил сменять на его, еще не старый, но несколько меньший по объему, дом с пристройкой. Так семья Пантелеевых переехала с улицы Оторвановской (ул. Набережная), на улицу Залетаевскую (Ребрихинскую). Вообще, по мере того как подрастали и включались в работу дети в семье Федора Платоновича несколько легче становилось справляться с бедностью. В конце 1914 года Иван Федорович женился. Его женой стала соседская девушка, рано оставшаяся без матери, Попова Ганя. А вскоре его призвали на службу в царскую армию. Служил в Манчжурии, а затем на русско-турецком фронте в Закавказье. Служил в железнодорожных войсках. Здесь на фронте солдаты встретили весть о Великой Октябрьской революции. В 1918 году молодой солдат вернулся на родину, сдружился со многими фронтовиками, принесшими в Сибирь идеи большевиков. Они были полны энтузиазма строить новую жизнь, но вскоре им пришлось прятаться от мобилизации в белую армию Колчака, а затем уйти в партизанскую армию Ефима Мамонтова. У Ивана Федоровича сохранилось удостоверение, выданное командиру взвода Пантелееву И.Ф. штабом партизанского полка Красных орлов, командиром которого был легендарный Федор Колядо. Иван Федорович был человеком неразговорчивым, и очень редко удавалось услышать от него рассказы о партизанских делах. Но все-таки все знали, что он был участником многих партизанских сражений. Был он и в знаменитом Солоновском бою, участвовал в наступлении на село Павловск. Беляки засели в каменной церкви и поливали оттуда пулеметным огнем наступавшие партизанские цепи. Огонь был настолько силен, что партизан буквально прижало к земле и в течение нескольких часов им нельзя было поднять головы. Но и церковь, и весь Павловск были взяты и очищены от белогвардейцев. Дальше предстояло освободить от белых город Барнаул. В одном из боев, как рассказывал Иван Федорович, пришлось бросить все, что мешало в бою, как он выразился «вплоть до иголки». Поэтому кроме вышеупомянутого удостоверения у него ничего не осталось от той поры. Закончил он свою партизанскую эпопею под городом Новониколаевском (нынешний Новосибирск). Он заболел сыпным тифом и, хотя была уже высокая температура, решил добраться до дома. На одной станции он забрался в вагон-теплушку, забился в самый дальний угол, стараясь не показываться мужикам. Но одна женщина долго смотрела на раскрасневшегося пассажира. Она шепнула мужу, тот мужикам, те на своем совете постановили: выбросить больного из вагона, дабы от него не заразиться. А поезд идет себе помаленечку, перестукивая колесами и не замечая, что в одном из его вагонов разыгрывается человеческая трагедия. В то суровое время они небыли редкими. - А ну приятель, выбирайся из вагона, а то выбросим. Ты что не знаешь, что тифознику нельзя ехать в общем вагоне? - Вы что, ребята? Я же не больной. Это мы с друзьями выпили малость на прощанье, а она жжет, зараза, спасу нет. Не знаю, что за дрянь и пили, - оправдывался Иван Федорович. - А ну, дыхни. Фу, прет как из бочки. А они и впрямь «тяпнули» при расставании. И чтобы вы думали? Хитрость прошла. Да еще когда посмотрели удостоверение Красного командира и вовсе отстали: черт его знает, может у него наган или граната? Так заслуженный партизан после многих победных боев возвращался на родину. В городе Барнауле от вокзала до квартиры родственника Григория Меньшикова пришлось идти пешком километра четыре. «Я плохо помню, - говорил Иван Федорович, - как дошел до Меньшиковых. Дорогой часто приостанавливался, отдыхал, и видимо, временами терял сознание». Добрые старики приютили, не побоялись, что больной. Они же как-то сумели сообщить в деревню о его болезни, и дней через десять прибыл на конях отец, Федор Платонович. Несмотря на болезнь, встреча была радостной: все понимали, что любимый сынок Ванька живым вернулся с войны. У больного кризис уже миновал, закутали его в шубы и благополучно довезли домой. Однако приезд больного не обошелся даром: все родственники заболели тифом. Теперь уже выздоравливающий Иван Федорович ухаживал за больными. А какой из него «ухаживающий», коли он сам, еле-еле держался на ногах. Спасибо соседям, помогли, и все обошлось, никто не умер, все, в конце концов, выздоровели. В начале 1920-х годов, когда установилось мирное время, Иван Федорович поступил работать на железную дорогу по специальности, приобретенной в армии. Он с женой полтора года жили и работали на станции Овчинниково. Но рабочими им не суждено было стать, произошло крупное крушение на станции: поезд, шедший на прогон врезался в стоящий товарняк. Были жертвы. Всех железнодорожников, дежуривших в эту ночь на станции, взяли под стражу. Следствием было установлено, что не сработала неисправная стрелка. Иван Федорович был оправдан. Однако это произвело такое впечатление на его жену, Агафью Максимовну, что она наотрез отказалась возвращаться на станцию. Вернулись жить в свое родном селе, занялись сельским хозяйством. Иван Федорович был человеком богатырского сложения: рост один метр девяносто два сантиметра. В Клочках только один человек был равным ему по силе – это Майоров Александр. Брат его, Павел, ростом был выше Ивана Федоровича, но в силе уступал. Когда они выпивали, любили тянуться на палках и ремнях, а то и на пальцах. Иван Федорович как пушкинский Балда: «ел за четверых, работал за семерых». Например, когда он косил, то, установив ручку соответственно своего роста, делал прокосы в полтора раза шире, чем у среднего мужика – более трех метров. А однажды произошел такой случай. Была в Клочках паровая мельница, молола хорошо, но производительность ее оставляла желать лучшего. Осенью, в дни пик, съезжалось столько помольщиков, что создавалась внушительная очередь, приходилось ждать по два-три дня. Скапливалось много народа. Чтобы скоротать время придумывали разные занятия: играли в чехарду, мерились силой, затевали борьбу и кулачные бои, а вечером, с наступлением темноты, начинались сказки, рассказы, небывальщины. Как-то днем народ собрался у одной, только что подъехавшей подводы. На ней вместо обычных мешков лежал один огромный межчище. Бедный мужичок, хозяин подводы, не имел в хозяйстве даже пустых мешков, попросил у соседа старую палатку и сшил из нее этот чудо-мешок. - Эй, братец, да как же ты его положил на телегу? И как ты его понесешь на весы, ведь в нем верных пудов двадцать будет? – спросили из толпы незадачливого мужичка. - У меня есть вот мешок пуда на три, им я и перетаскаю. А на телегу я его не подымал, тут прямо и насыпал ведрами. Подошел заведующий, подивился, и вдруг предложил: - А что, братцы, может, найдется охотник, отнесет сей мешочек на весы, так мы ему без очереди смелем?! Толпа одобрительно загудела. Мужики взялись друг-друга подначивать, подталкивать, но охотников не находилось: кому же охота попасть на крючок веселой толпе. Спасуешь – засмеют! Был здесь и Иван Федорович, тоже дивился на чудо-мешок и мысленно примеривался. Видя это, друзья подначивали: - Ну что глядишь, Ванька? Давай тряхни его! Для тебя это только плюнуть. Подумаешь мешок! А то мы не видали, не такие чудеса видали, давай! А что, в самом деле, если попробовать? Подошел, еще раз посмотрел кругом, встал на телегу, поставил мешок на «попа». Даже это потребовало огромных усилий. В толпе притихли…… - Ну не дрейфь, Ванька! Наклонил мешок по ходу, взялся через плечи за верх мешка, потянул на себя. Мешок не шелохнулся, будто его прибили… - Пошел, Ванька! Расставил правильно ноги, вдохнул побольше воздуха, потянул, подставляя спину. Груз равномерно лег на спину и придавил так, что, казалось, затрещали кости. Постоял, наладил дыхание, чуть-чуть подал тело вправо, сделал левой ногой шаг, не шаг, а так …шажок. Затем – груз чуть влево, шажок правой…., помаленьку пошел. Теперь главное не оступиться, не спотыкнуться, иначе придавит, сломает кости, раздавит. Толпа безмолвствовала. Друзья пристроились вокруг мешка: в случае чего – подстраховать. Помаленьку дошел, а уж сбросить помогли мужики: договором это не запрещалось. - Ура! Качать его! – взревела толпа. Взвесили. Двадцать пять пудов. Многие признаться, не поверили и сказали, что может быть пудов пятнадцать. Да нет, если бы пятнадцать, то многие мужики подняли бы. Так Ванька Лютов (это по-уличному), в один день съездил на мельницу, смолол и привез муки, чем удивил своего отца. - Да как же это? Вот хитро то! – не верил своим глазам простоватый дед Федор. Кроме силы у Ивана Федоровича был талант на любую крестьянскую работу. Кузнец, плотник, столяр, бондарь, шорник, сапожник, портной и пр. и пр. За что бы он не брался, делал чисто, добротно, на уровне мастера. У одного богатого мужика он увидел брошенную старую молотилку-кустарку. Она уже отслужила свою службу и некуда не годилась, но железо еще можно было использовать. Попросил продать. Хозяин посмотрел на молодого мужика, улыбнулся и сказал: - Ладно, возьми, она мне мешает, место занимает. Он знал, конечно, что Ивану заплатить нечем. В течение зимы и весны Иван Федорович все деревянное к машине – круг, маховик, барабан – сделал сам. Используя старое железо, часть, правда, пришлось отковать вновь, сделал молотилку, а уж осенью пошел молотить по людям. За молотьбу крестьяне платили зерном. За сезон он заработал пудов четыреста отборного зерна. Для семьи Пантелеевых это было неслыханное богатство. А семья с каждым годом все увеличивалась: уже было трое детей, да у брата Павла – двое, всего двенадцать человек. В небольшой крестьянской хате жить стало тесно, решено было покупать второй дом и делиться. Помог заработанный на молотьбе хлеб. За триста пудов купили деревянный двухэтажный дом у богатого селянина Ковардакова. Дом был разобран и перевезен на Залетаевскую (Ребрихинскую) улицу. Его поставили в порядке (на месте) между Бураковым Павлом Григорьевичем и Шилковым Василием Дмитриевичем. Поставили второй этаж, сруб первого этажа Иван Федорович собрал в глубине двора, планируя со временем сделать там кузницу: ему очень нравилось кузнечное ремесло. Но и кузнецом ему не суждено было стать, им стал его брат Павел, который проработал в колхозной кузнице до конца жизни. Во время борьбы с кулачеством Иван Федорович был активистом на селе. На него и его друзей стали по ночам, когда те расходились с различных собраний, нападать кулацкие сынки с обрезами и собаками. Всем активистам выдали наганы. Сельские активисты организовывали различные крестьянские коллективы: машинные товарищества, ТОЗы – товарищества по совместной обработки земли и др. Но вскоре они все почему-то распадались. Наконец, в 1929 году была создана коммуна «Знамя Труда». Отец был одним из ее организаторов и одним из ее первых коммунаров. Правление коммуны назначило Ивана Федоровича полеводом, как называли тогда специалистов по агротехнике. Три года он учился на агротехнических курсах в г. Славгороде, после чего получил квалификацию агротехника и апробатора. В то время агроспециалистов было мало, числились они в штате МТС, обслуживали большие участки. За Иваном Федоровичем были закреплены шесть клочковских и семь боровлянских колхозов. Работы было много, все время находился в отъезде, в домашних работах совершенно не принимал участие. Дети и жена управлялись без него. В начале Великой Отечественной войны Иван Федорович вступил в партию и был рекомендован председателем колхоза «Знамя Труда». Это был колхоз, организованный на базе бывшей коммуны «Знамя Труда», той самой коммуны, организатором которой он был. В 1948 году его избрали председателе Клочковского сельского совета, а в 1951 году они с семьей переехали в с. Паново, где учительствовал его сын Григорий Иванович. Здесь его опять поставили участковым агрономом по пановским колхозам. В 1956 году Иван Федорович ушел на заслуженный отдых. В 1957 году в канун 50 – летия Советской власти Пантелеев Иван Федорович награжден орденом Красной Звезды. В 1972 году в возрасте 76 лет Пантелеев Иван Федорович умер. Похоронен на кладбище в г. Барнауле. Жена его, Агафья Максимовна, умерла в 1986 году. Похоронена в одной могиле с ним. Иван Федорович и Агафья Максимовна вырастили и воспитали троих детей: Сергея, Григория и Марию. Все трое получили высшее образование и педагогическую специальность. |